Сколько нужно Воинов в поле?

     

И ещё один вопрос, как правило, обостряется в такие минуты: почему мы всегда в меньшинстве? Почему окружающие твердят про какие-то ветряные мельницы, как будто ставят нам в пример некоего Санчо Пансу...

А что вообще можно сделать, оставаясь в меньшинстве?

Вспоминая детские и юношеские драки в бандитском городишке Бийске, который на Алтае звали Убийск, я как-то не помню себя в большинстве. Ни разу. Но битым быть не привык.

В институте тоже в стадности и групповщине замечен не был. Так, постепенно, через противостояния и трудный поиск единомышленников и соратников, жизнь от индивидуальной хирургической деятельности привела к политическому блоку Юрия Болдырева.

Войдя в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга в 1998 году довольно большим коллективом в 16 человек, мы очень быстро растеряли своё численное преимущество, и опять я остался сначала в меньшинстве, а потом и в одиночестве.

Как-то один досточтимый православный священник мне сказал: «Да ерундой ты занимался в своём ЗакСе! Храмы надо было строить и больных спасать, как ты это раньше делал...»

Вот я и думаю, а сделано ли что-то полезное из оппозиции и из меньшинства? Не рентабельнее было бы переметнуться во властное большинство и занять более высокую табуретку, как это сделали почти все предатели «Блока Ю. Болдырева» и решили ВСЕ СВОИ проблемы?

Кроме одной. Но об этом позже.

Так ведь они же, избираясь в депутаты, заявляли, что идут решать не свои вопросы, а помогать людям.

И каков итог?

Как можно оценить деятельность большинства, которое может принять ЛЮБОЕ решение, но принимает только то, которое монетизировано и что можно сказать о подвижнической деятельности меньшинства, которое может лишь обозначить проблему или НЕ ПОЗВОЛИТЬ совершению преступления или гадости? Наверное, перечень побед нашего меньшинства весьма ограничен, но стоит сегодня вспомнить отдельные примеры из него, чтобы представить, что было бы, если бы самоубийственная позиция услужливого большинства не встретила нашего сопротивления. Если вам покажется, что те или иные события из этого списка произошли по другому сценарию, я замечу, что в силу ограниченной возможности решать задачи в прямом голосовании, меньшинство часто использовало нестандартные формы работы и асимметричные решения. Понятно, что наша деятельность не может иметь отношения к коррупции, поскольку против неё-то, в основном и была она направлена.

Итак, например, мы все сегодня имеем уникальный семенной фонд института им. Н.И. Вавилова и в 2012 ему был придан особый статус. Но он мог исчезнуть в блокаду Ленинграда и... в 2003 году, когда либеральные захватчики хотели монетизировать здание института на Исаакиевской площади. Тогда героям-блокадникам и... нам это удалось остановить, чего, увы, не получилось с архивом в здании Сената и Синода.

Меньшинством же против большинства было остановлено и строительство газпромовской вышки в центре города. Не все считают это правильным, но сегодня я продолжаю жить в Санкт-Петербурге, а не в Газпром-сити и уверен, что мои внуки скажут мне спасибо. Если, конечно, нам удастся возродить наше образование и культуру, в чем мы пока не преуспели, к сожалению.

Мы многое потеряли, поскольку молчаливое большинство продолжает попустительствовать. Вместе с Советским Союзом мы потеряли бесплатное здравоохранение и образование, станцию «Мир» и авианосцы, агрохолдинги и военные базы, науку и промышленность, достоинства и приоритеты...

Но ведь если бы не сопротивление нашего меньшинства, в Санкт-Петербурге не было бы сегодня Военно-медицинской академии и больницы № 31 на Динамо, 3, а была бы никому не нужная частная автомагистраль № 7 через Удельный парк и Суздальские озера (Осторожно! Её в пятый раз за последние 15 лет опять внесли в повестку и всё-таки хотят ей нахлобучить последние рекреационные зоны нашего города).

Конечно, меньшинства бывают разные. Есть меньшинства попирающие, обирающие или растлевающие свой народ, есть хунты и ОПГ, есть административно-чиновничьи объединения, проявляющие особую активность и противоправную деятельность во время тех или иных выборов. В народе их всех называют обобщенным непарламентским словом, и деятельность их имеет выраженный паразитический характер.

Скажем, отдельные меньшинства отказываются от естественного репродуктивного поведения, но претендуют на присвоение плодов чужой жизнедеятельности, мимикрируя под несвойственные им образования в виде жалкого подобия семей или кланов.

Мне бы сегодня хотелось заострить ваше внимание на деятельности принципиально другого меньшинства, которое объединяет людей, строющих свою жизнь на основе пассионарности, то есть «непреоборимого внутреннего стремления к нарушению агрегатного состояния среды» (Л.Н. Гумилев)

Ведь именно это «агрегатное (инертное) состояние», в нашем случае социальной среды превратилось в некое парадоксальное явление, когда одна и та же среда сохраняет инерцию и неизменность агрегатного состояния при негативном, разрушающем воздействии на неё и проявляет чудовищную сопротивляемость позитивному и укрепляющему её воздействию извне.

Это как с наркоманом, у которого окончательно произошла психологическая перверсия - все что для него хорошо, он воспринимает в штыки, а все что его убивает, вызывает в нем безудержное влечение.

В случае нашей социальной среды я бы поставил диагноз социопатологии или даже социоэпидемии. Некий, доселе неизвестный вирус, настолько поразил иммунный ответ социального организма нашего народа, что он стал абсолютно толерантным (терпимым) к уничтожающим его воздействиям и факторам, но крайне нетерпимым и даже враждебным к попыткам помочь ему, облегчить его страдания.

Я вспоминаю ощущение безысходности, когда пытаешься помочь заболевшему представителю малых народов горного Алтая, но натыкаешься на категоричный и полный отказ от контакта.

Да, сегодня мы опять в меньшинстве. Опять мы боремся с бездушно вращающимися лопастями, перемалывающими в муку наши достояния и нашу великую историю. Либералы нам пытаются навязать свои ценности, монетизировать то, что мы понимаем только сердцем, заставить нас верить не в Бога, а в Мамону.

Истина о том, что и один в поле Воин, если он бьётся не за себя или кошелёк, а «за Други своя», настолько банальна, что повторять её уже становится неприличным.

Однако до большинства она ещё так и не дошла, если его представители не вставли с дивана и не сделали шаг в нужном направлении. Они продолжают лепетать о стабильности в плохом и мямлить о том, как бы не стало хуже. То есть ещё недостаточно плохо?

Ну-ну.

Но хочу всех успокоить и даже обрадовать. Пассионарные меньшинства, думающие не о себе и своём кармане, а о России и её святом народе на этих выборах проснулись и начинают объединяться. Это значит, что очень скоро мы остановим безжалостные жернова, перемалывающие здоровые ростки нашего народа. А почва для Возрождения у нас всегда была самой благодатной.

Будьте здоровы!

А. Редько, член СПб горкома КПРФ, соокоординатор штаба П.Н. Грудинина в Петербурге